В некотором царстве, в некотором государстве жил да был царь с царицей; у него было три сына - все молодые, холостые, удальцы такие, что ни в сказке сказать, ни пером описать; младшего звали Иван-царевич.

Говорит однажды царь такое слово:
- Дети мои милые! Возьмите себе по стреле, натяните тугие луки и пустите стрелы в разные стороны; на чей двор стрела упадёт, там и сватайтесь.
Пустил стрелу старший брат - упала она на боярский двор, прямо против девичьего терема. Пустил средний брат - полетела к купцу на двор и остановилась у красного крыльца, а на том крыльце стояла душа-девица, дочь купеческая. Пустил младший брат - попала стрела в грязное болото, и подхватила её лягуша-квакуша.
Говорит Иван-царевич:
Как мне за себя квакушу взять? Квакуша - неровня мне!
Бери, - отвечает ему царь, - знать, судьба твоя такова.
Вот поженились царевичи: старший - на боярышне, средний - на купеческой дочери, а Иван-царевич - на лягуше-квакуше.
Призывает их царь и приказывает:
- Чтобы жёны ваши испекли мне к завтрему по мягкому белому хлебу!
Воротился Иван-царевич в свои палаты невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
Ква-ква, Иван-царевич! Почто так закручинился?- спрашивает его лягушка. – Аль услышал от отца своего слово неприятное?
Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка приказал тебе к завтрему изготовить мягкий белый хлеб!
Не тужи, царевич! Ложись-ка спать-почивать: утро вечера мудренее!
Уложила лягуша царевича спать да сбросила с себя лягушечью кожу и обернулась душой-девицей, Василисою Премудрою, вышла на красное крыльцо и закричала громким голосом:
- Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь, приготовьте мягкий белый хлеб, каков ела я, кушала у родного моего батюшки.
Наутро проснулся Иван-царевич - у квакуши хлеб давно готов, и такой славный, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать!
Изукрашен каравай разными хитростями, по бокам видны города царские и с заставами.
Благодарствовал царь на том хлебе Ивану-царевичу и тут, же отдал приказ трём своим сыновьям:
- Чтобы жёны ваши соткали мне за одну ночь по ковру.
Воротился Иван-царевич невесел, ниже плеч буйну голову
повесил.
Ква-ква, Иван-царевич! Почто закручинился? Аль услышал от отца своего слово неприятное?
Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка приказал за единую ночь соткать ему шёлковый ковёр.

- Не тужи, царевич! Ложись-ка спать-почивать: утро вечера мудренее.
Уложила его спать да сама сбросила лягушечью кожу и обернулась душой-девицей, Василисою Премудрою. Вышла она на красное крыльцо и закричала громким голосом:
- Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь, шёлковый ко-
вёр ткать, чтоб таков был, на каком я сиживала у родного моего батюшки!
Как сказано, так и сделано.
Наутро проснулся Иван-царевич - у квакуши ковёр давно готов, и такой чудный, что ни вздумать, ни взгадать, разве в сказке сказать.
Изукрашен ковёр златом-серебром, хитрыми узорами.
Благодарствовал царь на том ковре Ивану-царевичу и тут же отдал новый приказ: чтобы все три царевича явились к нему на смотр вместе с жёнами. Опять воротился Иван-царевич невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
Ква-ква, Иван-царевич! Почто кручинишься? Аль от отца услыхал слово неприветливое?
Как же мне не кручиниться? Государь мой батюшка велел, чтобы я с тобой на смотр приходил; как я тебя в люди покажу?
Не тужи, царевич! Ступай один к царю в гости, а я вслед
за тобой буду; как услышишь стук да гром, скажи: это моя лягушонка в коробчонке едет.
Вот старшие братья явились на смотр со своими жёнами, разодетыми, разубранными; стоят да над Иваном-царевичем смеются:
- Что же ты, брат, без жены пришёл? Хоть бы в платочке принёс! И где ты эдакую красавицу выискал? Чай, всё болото исходил!
Вдруг поднялся великий стук да гром - весь дворец затрясся.
Гости крепко напугались, повскакали со своих мест и не знают, что и делать, а Иван-царевич говорит:
- Не бойтесь, гости дорогие! Это моя лягушонка в коробчонке приехала!
Подлетела к царскому крыльцу золочёная коляска, в шесть лошадей запряжена, и вышла оттуда Василиса Премудрая - такая красавица, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать! Взяла Ивана-царевича за руку и повела за столы дубовые, за скатерти браные.
Стали гости есть-пить, веселиться. Василиса Премудрая испила из стакана да последки себе за левый рукав вылила; закусила лебедем да косточки за правый рукав спрятала.
Жёны старших царевичей увидали её хитрости, давай и себе то же делать. Пошла Василиса Премудрая танцевать с Иваном-царевичем, махнула левой рукой - сделалось озеро, махнула правой - и поплыли по воде белые лебеди. Царь и гости диву дались!
А старшие невестки пошли танцевать, махнули левыми руками - гостей забрызгали, махнули правыми - костью царю прямо в глаз попали! Царь рассердился и прогнал их с глаз долой.
Тем временем Иван-царевич улучил минуту, побежал домой, нашёл лягушечью кожу и спалил её на большом огне. Приезжает Василиса Премудрая, хватилась - нет лягушечьей кожи; приуныла, запечалилась и говорит царевичу:
- Ох, Иван-царевич! Что же ты наделал? Если бы немножко ты подождал, я бы вечно была твоей; а теперь прощай! Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве - у Кощея Бессмертного.
Обернулась белой лебедью и улетела в окно. Иван-царевич горько заплакал и пошёл куда глаза глядят. Шёл он близко ли, далёко ли, долго ли, коротко ли - попадается ему навстречу старый старичок.
- Здравствуй, - говорит, - добрый молодец! Чего ищешь, куда путь держишь?
Царевич рассказал ему своё несчастье.
- Эх, Иван-царевич! Зачем ты лягушечью кожу спалил? Не ты её надел, не тебе и снимать было! Василиса Премудрая хитрей, мудрёней своего отца уродилась; он за то осерчал на неё и велел ей три года квакушею быть. Вот тебе клубок: куда он покатится - ступай за ним смело.
Иван-царевич поблагодарил старика и пошёл за клубочком. Идёт чистым полем, попадается ему медведь. "Дай убью зверя", - думает Иван-царевич. А медведь говорит ему:
- Не бей меня, Иван-царевич! Когда-нибудь пригожусь тебе.
Не тронул Иван-царевич медведя, пошёл дальше.
Идёт он дальше, глядь - а над ним летит селезень; царевич прицелился из лука, хотел было застрелить птицу, как вдруг говорит она человечьим голосом:
- Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе сама пригожусь.
Он пожалел и пошёл дальше.
Бежит косой заяц; царевич опять за лук, стал целиться, а заяц ему человечьим голосом:
- Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе сам пригожусь.
Иван-царевич пожалел зайца и пошёл дальше - к синему морю.
Видит - на песке лежит-издыхает щука-рыба.
- Ах, Иван-царевич, - сказала щука, - сжалься надо мною, пусти меня в море!
Он бросил её в море и пошёл берегом.
Долго ли, коротко ли - прикатился клубочек к избушке; стоит избушка на куриных лапках, кругом повёртывается.

Говорит Иван-царевич:
- Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать поставили, - ко мне передом, а к морю задом!
Избушка повернулась к морю задом, к нему передом. Царевич вошёл в неё и видит: на печи, на девятом кирпиче, лежит Баба Яга, костяная нога, нос в потолок врос, сама зубы точит.
Гой еси, добрый молодец! Зачем ко мне пожаловал? - спрашивает Баба Яга Ивана-царевича.
Ах ты, Баба Яга, костяная нога, - говорит Иван царевич, - ты бы прежде меня, доброго молодца, накормила, напоила, в бане выпарила, да тогда б и спрашивала.
Баба Яга накормила его, напоила, в бане выпарила, а царевич рассказал ей, что ищет свою жену Василису Премудрую.
- А, знаю! - сказала Баба Яга. - Она теперь у Кощея Бессмертного; трудно её достать, нелегко с Кощеем сладить; смерть его на конце иглы, та игла - в яйце, то яйцо - в утке, та утка - в зайце, тот заяц - в сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и то дерево Кощей как свой глаз бережёт.
Указала Баба Яга, в каком месте растёт этот дуб.
Иван-царевич пришёл туда и не знает, что ему делать, как сундук достать. Вдруг - откуда ни взялся - прибежал медведь и выворотил дерево с корнем; сундук упал и разбился вдребезги.
Выбежал из сундука заяц и во всю прыть наутёк пустился; глядь - а за ним уж другой заяц гонится: нагнал, ухватил и в клочки разорвал.
Вылетела из зайца утка и поднялась высоко, летит, а за ней селезень бросился, как ударит её - утка тотчас яйцо выронила, и упало то яйцо в море.
Иван-царевич, видя беду неминучую, залился слезами. Вдруг подплывает к берегу щука и держит в зубах яйцо; он взял то яйцо, разбил его, достал иглу и отломил кончик. Сколько ни бился Кощей, сколько ни метался во все стороны, а пришлось ему помереть.
Иван-царевич вошёл в дом Кощея, взял Василису Премудрую и воротился домой. После того они жили вместе и долго и счастливо.

В некотором царстве, в некотором государстве жил да был царь с царицей; у него было три сына - все молодые, холостые, удальцы такие, что ни в сказке сказать, ни пером описать; младшего звали Иван-царевич.