Зима в наших краях началась недавно. Снега теперь стало хоть завались и мороз так окреп, что стены дома трещали и охали. Все листья куда-то делись и деревья казались одинаково белыми.

Лишь ель и сосну легко узнавали и не путали. От снега под солнцем болели глаза и, хотя светило оно редко и мало, вдаль мы особо не вглядывались, да и кого теперь увидишь на занесённой дороге?

Луна ненадолго покидала наше небо и, когда дело моё подошло к вечеру, уже и вовсе стемнело. Я отряхнул с лопаты снег и, пройдя по только что вычищенной дорожке, поднялся на крыльцо. Потянув дверную ручку, я услышал слабый писк возле ног и, опустив глаза, увидел присыпанный снегом серый комочек.

Мне стало немного страшно и я тихо позвал.
- Эй, брат.
- Ну ч-то там?
- Подойди к дверям, тут зверь какой-то.
- К-акой-то зверь?
- Не знаю, сам посмотри.
- Сейчас.

Он одел валенки и вышел. Увидев находку, брат взял веник, счистил снег и, подумав, сказал, - Ёж пришёл. Я согласился с братом и добавил, - Замёрз почти. - В д-ом его надо, д-авай рукавицы. Он сунул в них руки и, обняв ежа ладонями, внёс в дом. - К печке его, - посоветовал я. - К п-ечке, - кивнул брат и положил ежа на коврик возле печки. Мы налили ему тёплого молока, ёж согрелся и стал с нами жить.
И мы часто думали с братом: откуда пришёл этот ёж и где проводят зиму остальные, но ничего не придумали толком, а ёж бегал по комнате, мелко стуча лапками. Мы и не знали, что они такие длинные, и что у ежей ещё хвост есть. Это брат первый сказал, - С-мотри хвост.
Брат говорит мне, что снег забрал себе тепло лета и жив им, только медвежьему меху возможно впитывать это тепло. И он однажды показал мне тонкий пар идущий из сугроба. Брат говорит мне, что Луна всё больше вбирает дневного света и потому так жирна в холодном небе и короток день. Я слушаю моего брата. Мы пьём чай и заводим патефон. Пластинка у нас одна и так быстро кончается, что мы придумали ставить на неё гирьки разного веса, чтобы подольше играла музыка и не надоедала. Как-то я подобрал такой вес гирьки, что музыка совпала со стуком ежовых лапок. Получилось, что он ещё и танцует. Брату понравилась моя выдумка и он долго думал, что мне такое сделать в подарок. Тогда он надел на голову тряпичную курицу, которой мы накрывали чайник, и нахмурился серьёзно. И стал он гудеть как самолёт и, хлопая руками, летать по комнате. Наконец не выдержал, засмеялся и опустился на пол. А я просто слёз не мог удержать от смеха.
Мы легли спать и утром я первым проснулся, и увидел, что возле дверей лежит яблоко и ещё какие-то листья. Пока я разглядывал его, брат проснулся и тоже стал смотреть на яблоко. Мы пополам разделили яблоко во время завтрака. Брат сказал, - К-ак так? Уже зима, все яблоки упали, а те что не найдены - сгнили под снегом и листьями. "Очень шуршал наш ёж ночью", - подумал я и ничего не сказал брату.
Этот день кончился очень быстро и был так долог, что вечера почти не осталось. Мы поужинали и уснули. А утром мы опять нашли у дверей яблоко и съели его. На этот раз брат недолго размышлял и, заглянув под кровать, увидел, что на иглах спящего ежа несколько листьев. Он снял их осторожно, принёс на стол и произнёс,
- Т-очно - он.
- Ты думаешь?.
- Некому б-ольше.
Вечером мы только делали вид, что спим, а на самом деле лежали одетые, чтобы увидеть откуда ёж берёт эти яблоки. Я чуть не заснул, но брат потревожил меня и сказал тихо, - В-идишь. Я всмотрелся и разглядел как ёж, разбежавшись, приотворил дверь и выкатился на улицу. Мы побежали следом. Нас толкал тёмный ветер, а ёж так и не оглянулся, чтобы заметить нас. Ветер мёл снег и от этого ёж становился всё более незаметным. Мы были уже недалеко, чтобы потерять его из виду, как очутились возле крутого склона к реке. Остановившись у края, мы наблюдали, что ёж покатился вниз, увеличиваясь в белый шар снега. Уже на середине спуска шар был так велик, что я не понимал, как ёж сможет выбраться из него. Но на пути встало дерево. С размаху врезался в него шар. Из развалившегося шара выскочил всклокоченный мужичок в сером ватнике и на валенках его были лыжи. Он вымахал на середину оледеневшей реки и быстро исчез за поворотом.
- Х-орошие лыжи, - сказал брат.
- И снег в самый раз, - отозвался я.
Мы вернулись домой и решили не запирать дверь, чтобы ёж опять смог вернуться, потому что приближалась самая холодная ночь этой зимы и покрывались инеем брови собак - спящих и не спящих.
Всю ночь ветер выл свою нищую песню. Наутро небо было чистым и бледным. Низко стояло солнце над волнами снега и медленно шёл человек. Брат хорошо видел вдаль. Он тронул меня за руку, сказав, - М-илиция.
Мы ждали ещё около получаса пока милицейский человек подошёл к дому. Он постучал. Мы открыли.
- День добрый.
- З-дравствуйте.
- Уже пять дней как мы ищем сбежавшего из мест заключения преступника. Вы не заметили ничего подозрительного?
- Т-акого не замечали, - огтветил мой брат.
- А за что он сидел? - спросил я.
- Смешно сказать, воровал яблоки.
Милицейский человек посидел с нами ещё немного, встал и закрыл за собой дверь.
За всю зиму к нам больше так никто и не пришёл. Весной все дороги размокли, а лето ещё не наступило.

Зима в наших краях началась недавно. Снега теперь стало хоть завались и мороз так окреп, что стены дома трещали и охали. Все листья куда-то делись и деревья казались одинаково белыми.