Сегодня юбилей отмечает женщина-легенда. Та, которой посвящали свои произведения Ахматова и Шостакович, перед которой преклонялись богатые и знаменитые, а она навсегда выбрала одного — талантливого. Галина Вишневская — золотое сопрано — гордость мировой оперы празднует день рождения.

Сегодня юбилей отмечает Галина Вишневская. Вечером известную во всем мире оперную певицу поздравят коллеги и ученики. А пока она сама делает подарки. Накануне представила новое издание своей книги. Писать она начала в 78-м, когда их с мужем, Мстиславом Ростроповичем, лишили советского гражданства.
Сколько ни перечисляй ее заслуги, титулы и регалии, все блекнет рядом с одним лишь именем - Галина Вишневская. Она выступала на всех крупнейших сценах - «Ковент-Гарден», «Метрополитен-опера», «Гранд Опера», «Ла Скала»...
И теперь в ее честь пройдут концерты по всему миру. В Москве сегодня - в Концертном зале им. Чайковского.

О своей жизни певица написала книгу «Галина. История жизни», новое издание ее Вишневская представила накануне юбилея.  Вот всего лишь  несколько эпизодов  ее уникальной судьбы.

«Родители всегда были мне чужими...»
Когда Галине было шесть недель от роду, ее взяла на воспитание бабушка по отцу, называвшая девочку жалостливо «сиротка». «Моя мать - наполовину цыганка, наполовину полька...» «Когда мой отец впервые увидел свою будущую жену, ему было лишь 20 лет, ей же не исполнилось и восемнадцати. Незадолго перед тем порвав со своим прежним возлюбленным, беременная от него, она переживала жизненную драму. Мой отец... женился на ней. Мать была очень красива - среднего роста, черноглазая блондинка, с длинными, стройными ногами... Но я всегда восхищалась ею как бы со стороны, она никогда не была «моей»... Однажды ночью я проснулась от крика: мать в одной рубашке бегала по комнате, а за нею с топором в руке - пьяный, обезумевший отец... Схватил меня, кричит: «Говори, кто был у мамы? Как его зовут?» Возможно, я впервые почувствовала, что никогда не буду предательницей, - бессознательно... я встала на сторону матери, хотя и хорошо знала, «как его зовут».

«Мой Онегин ничего не понял»
«Терпеть не могла химии, физики, математики... В первом классе я получила свою первую премию за пение - три метра ситца, белого в горошек, и бабушка сшила мне платье с воланами. Пою везде: на улице, в школе, в компаниях, дома. Голос мой разносится на весь двор: «Ну, Галька-артистка поет».

...И вот я в первый раз слушаю оперу... Скоро вся квартира буквально стонала от «Онегина». ...Я знала все партии... Естественно, что такое состояние привело меня к трагической развязке - я влюбилась!.. Он - мой Онегин... не обращал на меня никакого внимания. Ну, и решила я написать ему письмо. Конечно, я его целиком скатала у Пушкина: «Я к вам пишу. Чего же боле?»... Господи, как я ждала следующей перемены, чтобы узнать свой приговор! И что же? О ужас! - он ничего не понял, мой Онегин в серых брюках и с безукоризненным пробором! Он не посмотрел на меня даже, а я... горько плакала от обиды и разочарования...».
Окончила «Галька-артистка» только 7 классов школы - дальше была война.


«Глазам не верю: жареный гусь»
«И мы голодали со всеми вместе... Бабушка от голода уже не вставала. Мать задолго до войны уехала с новым мужем на Дальний Восток. А мой отец... служил в воинской части в Кронштадте, в продовольственном отделе. У нас он даже и не бывал, а жил у своей любовницы (Татьяны.)... воровал продукты из воинского склада, тащил к ней и для возлюбленной устроил встречу нового, страшного 1942 года! Татьяна позвала меня к себе... А я смотрю на стол, глазам своим не верю: жареный гусь!.. Попросила у Татьяны кусочек и для бабушки...»
Весной 1942 года стали искать, кто еще остался в живых. «Такая комиссия из трех женщин пришла и ко мне. «Смотри, девчонка здесь! Ты живая?»... Если б они тогда не пришли - был бы мне конец».

«Первый брак оказался ошибкой»
«Петр Долголенко - веселый, красивый лейтенант... Когда он меня в первый раз поцеловал - это было на улице, - я... потеряла сознание... Очнулась на скамейке, надо мной его лицо, а вокруг него в небе звезды вертятся! Мечтали мы после войны пожениться, а пока по вечерам бегали на танцы: единственное место, где можно встречаться... Все женщины в МПВО на казарменном положении... За самовольную отлучку - на губу... гальюны чистить... Однажды возвращаюсь с танцульки... А меня - хвать! Взводный ждет... Переоделась в форму и вниз, в подвал. Там воды чуть ли не по колено и льдинки плавают, а у меня резиновые сапоги совсем дырявые... Снимаю сапоги - да ему в рожу: «Босиком буду стоять, все равно ноги мокрые!» - «Ты что, дура, подохнешь!»... Больше часа в воде простояла...

Летом 1944 года я вышла замуж за Георгия Вишневского, молодого моряка. Уже через неделю стало ясно, что брак наш ошибка. Он не хотел, чтобы я шла на сцену... Подкарауливал на улице, чтобы увидеть, с кем я выхожу... И когда 1 сентября 1944 года я поступила в Театр оперетты, разразился скандал, положивший конец нашему браку».

«Сына можно было спасти...»
«Я вышла замуж за директора нашего театра Марка Ильича Рубина. Был он старше меня на 22 года, мне - 18, а ему - 40. Пере-ехала к нему, тоже в коммунальную квартиру, и... наконец обрела дом и семью... Вскоре я почувствовала, что беременна... Затягивалась в корсет, пела и плясала почти до восьми месяцев. Мальчика назвали Ильей - в память об отце Марка...»
«Лежу уже месяц, встать не могу - температура 40. Ребенок кричит - есть просит, а кроме груди, что ему дать? Подношу его к груди и кричу, чтобы заглушить дикую боль. Раны на сосках не успевают затянуться... Вдруг появился мой отец - узнал, что я родила, пришел (пьяный, конечно!) с очередной женой. Эта чужая женщина хотела остаться со мной, помочь, но он не позволил. А это спасло бы мне сына».