Жил на свете один богатый граф. Как сыр в масле катался, законы своей страны ни во что не ставил. Все в округе должно было быть по его велению, по его хотению.
Отправился однажды граф на прогулку и увидел на лесной опушке большой да красивый крестьянский дом. Приглянулся дом графу. Осмотрел он его со всех сторон и к двери подъезжает.
Вышел на крыльцо хозяин дома. Поздоровался с ним граф и спрашивает:
— Эй, хозяин! Не хочешь ли дом продать? Я не поскуплюсь, за ценой не постою.
Крестьянин, нисколько не раздумывая, ответил:
— Нет, ваша милость, никакой купли-продажи у нас не выйдет! В усадьбе этой еще прадеды мои жили, хочется и мне здесь свои дни скоротать. Так что имение мое при мне останется.
Граф ему говорит:
— Даю сроку до завтра! Поразмысли как следует. Вскочил граф на коня и прочь ускакал. Крестьянин покачал головой и думает: «Ничего из этого дела у графа не выйдет».
На другой день поутру, только еще заря занялась, прискакал граф к крестьянину.
— Ну, каково твое последнее слово?
А крестьянин отвечает:
— Я, ваша милость, от слова своего не отступлюсь. При своей усадьбе останусь, вот и весь сказ!
Разозлился граф и кричит:
— Спрашиваю еще раз: отдашь усадьбу добром? Не отдашь — на себя пеняй! Все равно она мне достанется!
Покачал крестьянин головой и говорит графу:
— Я словами не бросаюсь; усадьбу свою не продам.
Чуть не лопнул граф от ярости и ускакал прочь.
Известное дело: богатый — что бык рогатый. Помчался граф прямо к сутягам-судейским, щедро их золотом одарил и велел тяжбу с крестьянином начать. Судейские-то знали, что богаче графа в округе человека нет. Стало быть, если они дело выиграют, золото на них дождем посыплется. Потому-то и посулили они графу крестьянина уговорить. А уж если не согласится добром усадьбу отдать, разорить его дотла.
Послали судейские за крестьянином служителя.
Пришел крестьянин в суд, а они его спрашивают:
— Продашь усадьбу или нет?
— Нет,— твердо отвечает крестьянин. Как ни уговаривали, на своем стоит.
— Придется тебе с графом тяжбу вести! — обозлились судейские.
— Ну что ж, тягаться так тягаться! — говорит крестьянин.
Все крючкотворы-судейские на стороне графа были, а за крестьянина заступиться некому. Началась тут тяжба. Крестьянина то и дело в город таскают. Денег это ему стоило уйму, и увяз он по уши в долгах. Под конец судейские решили: крестьянина со двора согнать, усадьбу у него отобрать и графу ее отдать. Осталась у крестьянина всего сотня гульденов. Как объявили судейские приговор, стал он их корить и говорит:
— Коли на земле справедливости никакой не осталось, то авось на небесах найдется! Рассмеялись господа судейские:
— Справедливость и на земле и на небесах давным-давно умерла!
Промолчал крестьянин, из суда вышел и прямехонько к пастору в церковь отправился. Как увидел пастор, что давний его знакомец крестьянин идет, он ему и говорит:
— Здравствуй, Ганс! Навестить меня пришел?
— Да,— ответил Ганс,— только дела у меня невеселые.
Поведал он пастору свою историю и кончил ее так:
— Всего-то у меня теперь сотня гульденов осталась, я их тебе отдаю. Столько у вас в городе платят, чтобы большой церковный колокол по умершему звонил. Вот тебе деньги, и давай звони скорее. Пусть колокол по Справедливости отзвонит, ведь она померла. Но, гляди, подольше звони!
Взял пастор деньги, позвал служителя, поднялись они на колокольню, зазвонили в большой колокол. И звонили куда дольше обычного. Пошли тут в городе расспросы, пересуды: кто помер да по ком так долго колокол звонит. Но никто толком не знал.
Собрался на площади народ, стал кричать:
— Почему такой звон стоит?
Нашлись люди добрые, поведали, какую несправедливость судейские учинили. Еще пуще начал народ кричать да графа к ответу требовать. Испугались граф с судейскими и вернули крестьянину его усадьбу.

Жил на свете один богатый граф. Как сыр в масле катался, законы своей страны ни во что не ставил. Все в округе должно было быть по его велению, по его хотению.