Ураган
Среди обширной канзасской степи жила девочка Элли. Ее отец фермер Джон, целый день работал в поле, мать Анна хлопотала по хозяйству. Жили они в небольшом фургоне, снятом с колес и поставленном на землю.
Обстановка домика была бедна: железная печка, шкаф, стол, три стула и две кровати. Рядом с домом, у самой двери, был выкопан "ураганный погреб". В погребе семья отсиживалась во время бурь.
Степные ураганы не раз уже опрокидывали легонькое жилище фермера Джона. Но Джон не унывал: когда утихал ветер, он поднимал домик, печка и кровати ставились на места, Элли собирала с пола оловянные тарелки и кружки - и все было в порядке до нового урагана.
Вокруг до самого горизонта расстилалась ровная, как скатерть, степь. Кое-где виднелись такие же бедные домики, как и домик Джона. Вокруг них были пашни, где фермеры сеяли пшеницу и кукурузу.
Элли хорошо знала всех соседей на три мили кругом. На западе проживал дядя Роберт с сыновьями Бобом и Диком. В домике на севере жил старый Рольф, который делал детям чудесные ветряные мельницы.
Широкая степь не казалась Элли унылой: ведь это была ее родина. Элли не знала никаких других мест. Горы и леса она видела только на картинках, и они не манили ее, быть может, потому, что в дешевых Эллиных книжках были нарисованы плохо.
Когда Элли становилось скучно, она звала веселого песика Тотошку и отправлялась навестить Дика и Боба, или шла к дедушке Рольфу, от которого никогда не возвращалась без самодельной игрушки.
Тотошка с лаем прыгал по степи, гонялся за воронами и был бесконечно доволен собой и своей маленькой хозяйкой. У Тотошки была черная шерсть, остренькие ушки и маленькие, забавно блестевшие глазки. Тотошка никогда не скучал и мог играть с девочкой целый день.
У Элли было много забот. Она помогала матери по хозяйству, а отец учил ее читать, писать и считать, потому что школа находилась далеко, а девочка была еще слишком мала, чтобы ходить туда каждый день.
Однажды летним вечером Элли сидела на крыльце и читала вслух сказку. Анна стирала белье.
- "И тогда сильный, могучий богатырь Арнаульф увидел волшебника ростом с башню, - нараспев читала Элли, водя пальцем по строкам.
- Изо рта и ноздрей волшебника вылетал огонь..."
- Мамочка, - спросила Элли, отрываясь от книги. - А теперь волшебники есть?
- Нет, моя дорогая. Жили волшебники в прежние времена, а теперь перевелись. Да и к чему они? И без них хлопот хватит.
Элли смешно наморщила нос:
- А все-таки без волшебников скучно. Если бы я вдруг сделалась королевой, то обязательно приказала бы, чтобы в каждом городе и в каждой деревне был волшебник. И чтобы он совершал для детей разные чудеса.
- Какие-же, например? - улыбаясь, спросила мать.
- Ну, какие... Вот чтобы каждая девочка и каждый мальчик, просыпаясь утром, находили под подушкой большой сладкий пряник... Или... - Элли с укором посмотрела на свои грубые поношенные башмаки. - Или чтобы у всех детей были хорошенькие легкие туфельки...
- Туфельки ты и без волшебника получишь, - возразила Анна. - Поедешь с папой на ярмарку, он и купит...
Пока девочка разговаривала с матерью, погода начала портиться. Как раз в это самое время в далекой стране, за высокими горами, колдовала в угрюмой глубокой пещере злая волшебница Гингема. Страшно было в пещере Гингемы. Там под потолком висело чучело огромного крокодила. На высоких шестах сидели большие филины, с потолка свешивались связки сушеных мышей, привязанных к веревочкам за хвостики, как луковки. Длинная толстая змея обвилась вокруг столба и равномерно качала пестрой и плоской головой. И много еще всяких странных и жутких вещей было в обширной пещере Гингемы.
В большом закопченном котле Гингема варила волшебное зелье. Она бросала в котел мышей, отрывая одну за другой от связки.
- Куда это подевались змеиные головы? - злобно ворчала Гингема, - не все же я съела за завтраком!.. А, вот они, в зеленом горшке! Ну, теперь зелье выйдет на славу!.. Достанется же этим проклятым людям! Ненавижу я их... Расселились по свету! Осушили болота! Вырубили чащи!.. Всех лягушек вывели!.. Змей
уничтожают! Ничего вкусного на земле не осталось! Разве только червячком, да паучком полакомишься!.. Гингема погрозила в пространство костлявым иссохшим кулаком и стала бросать в котел змеиные головы.
- Ух, ненавистные люди! Вот и готово мое зелье на погибель вам! Окроплю леса и поля, и поднимется буря, какой еще на свете не бывало!
Гингема с усилием подхватила котел за ушки и вытащила из пещеры. Она опустила в котел большое помело и стала расплескивать вокруг свое варево.
- Разразись, ураган! Лети по свету, как бешеный зверь! Рви, ломай, круши! Опрокидывай дома, поднимай на воздух! Сусака, масака, лэма, рэма, гэма!.. Буридо, фуридо, сэма, пэма, фэма!..
Она выкрикивала волшебные слова и брызгала вокруг растрепанным помелом, и небо омрачалось, собирались тучи, начинал свистеть ветер. Вдали блестели молнии...
- Круши, рви, ломай! - дико вопила колдунья. - Сусака, масака, буридо, фуридо! Уничтожай, ураган, людей, животных, птиц! Только лягушечек, мышек, змеек, паучков не трогай, ураган! Пусть они по всему свету размножатся на радость мне, могучей волшебнице Гингеме! Буридо, фуридо, сусака, масака! И вихрь завывал все сильней и сильней, сверкали молнии, оглушительно гремел гром. Гингема в диком восторге кружилась на месте и ветер развевал полы ее длинной черной мантии...
Вызванный волшебством Гингемы, ураган донесся до Канзаса и с каждой минутой приближался к домику Джона. Вдали у горизонта сгущались тучи, среди них поблескивали молнии. Тотошка беспокойно бегал, задрав голову и задорно лаял на тучи, которые быстро мчались по небу.
- Ой, Тотошка, какой ты смешной, - сказала Элли. - Пугаешь тучи, а ведь сам трусишь!
Песик и в самом деле очень боялся гроз, которых уже немало видел за свою недолгую жизнь.
Анна забеспокоилась.
- Заболталась я с тобой, дочка, а ведь, смотри-ка, надвигается самый настоящий ураган... Вот уже ясно стал слышен грозный гул ветра. Пшеница на
поле прилегла к земле, и по ней как по реке, покатились волны. Прибежал с поля взволнованный фермер Джон.
- Буря, идет страшная буря! - закричал он. - Прячьтесь скорее в погреб, а я побегу, загоню скот в сарай!
Анна бросилась к погребу, откинула крышку.
- Элли, Элли! Скорей сюда! - кричала она.
Но Тотошка, перепуганный ревом бури и беспрестанными раскатами грома, убежал в домик и спрятался там под кровать, в самый дальний угол. Элли не захотела оставлять своего любимца одного и бросилась за ним в фургон. И в это время случилась удивительная вещь. Домик повернулся два, или три раза, как карусель. Он оказался в самой середине урагана. Вихрь закружил его, поднял вверх и понес по воздуху. В дверях фургона показалась испуганная Элли с Тотошкой на руках. Что делать? Спрыгнуть на землю? Но было уже поздно: домик летел высоко над землей... Ветер трепал волосы Анны, которая стояла возле погреба, протягивала вверх руки и отчаянно кричала. Прибежал из сарая фермер Джон и в отчаяньи бросился к тому месту, где стоял фургон. Осиротевшие отец и мать долго смотрели в темное небо, поминутно освещаемое блеском молний... Ураган все бушевал, и домик, покачиваясь, несся по
воздуху. Тотошка, недовольный тем, что творилось вокруг, бегал по темной комнате с испуганным лаем. Элли, растерянная, сидела на полу, схватившись руками за голову. Она чувствовала себя очень одинокой. Ветер гудел так, что оглушал ее. Ей казалось что домик вот-вот упадет и разобьется. Но время шло, а домик все еще летел. Элли вскарабкалась на кровать и легла, прижав к себе Тотошку. Под гул ветра, плавно качавшего домик, Элли крепко заснула.
Часть первая. Дорога из желтого кирпича
Элли в удивительной стране Жевунов
Элли проснулась от того, что песик лизал ее лицо горячим мокрым язычком и скулил. Сначала ей показалось, что она видела удивительный сон, и Элли уже собиралась рассказать о нем матери. Но, увидев опрокинутые стулья, валявшуюся в углу печку, Элли поняла, что все было наяву. Девочка спрыгнула с постели. Домик не двигался и солнце ярко светило в окно. Элли подбежала к двери, распахнула ее и вскрикнула от удивления. Ураган занес домик в страну необычайной красоты. Вокруг расстилалась зеленая лужайка; по краям ее росли деревья со спелыми сочными плодами; на полянках виднелись клумбы красивых розовых, белых и голубых цветов. В воздухе порхали крошечные птицы, сверкавшие своим ярким оперением. На ветках деревьев сидели золотисто-зеленые и красногрудые попугаи и кричали высокими странными голосами. Невдалеке журчал прозрачный поток; в воде резвились серебристые рыбки. Пока девочка нерешительно стояла на пороге, из-за деревьев появились самые забавные и милые человечки, каких только можно вообразить. Мужчины, одетые в голубые бархатные кафтаны и узкие панталоны, ростом были не выше Элли; на ногах у них блестели голубые ботфорты с отворотами. Но больше всего Элли понравились остроконечные шляпы: их верхушки украшали хрустальные шарики, а под широкими полями нежно звенели маленькие бубенчики. Старая женщина в белой мантии важно ступала впереди трех мужчин; на ее остроконечной шляпе и на мантии сверкали крошечные звездочки. Седые волосы старушки падали ей на плечи. Вдали, за плодовыми деревьями, виднелась целая толпа маленьких мужчин и женщин, они стояли, перешептываясь и
переглядываясь, но не решались подойти поближе. Подойдя к девочке, эти робкие маленькие люди приветливо и несколько боязливо улыбнулись Элли, но старушка смотрела на нее с явным недоумением. Трое мужчин дружно двинулись вперед и разом сняли шляпы. "Дзинь-дзинь-дзинь!" - прозвенели
бубенчики. Элли заметила, что челюсти маленьких мужчин беспрестанно двигались, как будто что-то пережевывая. Старушка обратилась к Элли:
- Скажи мне, как ты очутилась в стране жевунов, юное дитя?
- Меня сюда принес ураган в этом домике, - робко ответила старушке Элли.
- Странно, очень странно! - покачала головой старушка.
- Сейчас ты поймешь мое недоумение. Дело было так. Я узнала, что злая волшебница Гингема выжила из ума, захотела погубить человеческий род и населить землю крысами и змеями. И мне пришлось употребить все свое волшебное искусство...
- Как, сударыня! - со страхом воскликнула Элли. - Вы волшебница? А как же мама говорила мне, что теперь нет волшебников?
- Где живет твоя мама?
- В Канзасе.
- Никогда не слыхала такого названия, - сказала волшебница, поджав губы. - Но, что бы не говорила твоя мама, в этой стране живут волшебники и мудрецы. Нас здесь было четыре волшебницы. Две из нас - волшебница Желтой страны (это я - Виллина!) и волшебница Розовой страны Стелла - добрые. А волшебница Голубой страны Гингема и волшебница Фиолетовой страны Бастинда - очень злые. Твой домик раздавил Гингему, и теперь осталась только одна злая волшебница в нашей стране. Элли была изумлена. Как могла уничтожить злую волшебницу она, маленькая девочка, не убившая в своей жизни даже воробья.
Элли сказала:
- Вы, конечно, ошибаетесь: я никого не убивала.
- Я тебя в этом не виню, - спокойно возразила волшебница Виллина. - Ведь это я, чтобы спасти людей от беды, лишила ураган разрушительной силы и позволила захватить ему только один домик, чтобы сбросить его на голову коварной Гингеме, потому что вычитала в своей волшебной книге, что он всегда пустует в бурю...
Элли смущенно ответила:
- Это правда, сударыня, во время ураганов мы прячемся в погреб, но я побежала в домик за моей собачкой...
- Такого безрассудного поступка моя волшебная книга никак не могла предвидеть! - огорчилась волшебница Виллина.
- Значит, во всем виноват этот маленький зверь...
- Тотошка, ав-ав, с вашего позволения, сударыня! - неожиданно вмешался в разговор песик. - Да, с грустью признаюсь, это я во всем виноват...
- Как, ты заговорил, Тотошка!? - с удивлением вскричала изумленная Элли.
- Не знаю, как это получается, Элли, но, ав-ав, из моего рта невольно вылетают человеческие слова...
- Видишь ли, Элли, - объяснила Виллина. - В этой чудесной стране разговаривают не только люди, но и все животные и даже птицы.
Посмотри вокруг, нравится тебе наша страна?
- Она недурна, сударыня, - ответила Элли. - Но у нас дома лучше. Посмотрели бы вы на наш скотный двор! Посмотрели бы вы на нашу пестрянку, сударыня! Нет я хочу вернуться на родину, к маме и папе...
- Вряд ли это возможно, - сказала волшебница. - Наша страна отделена от всего света пустыней и огромными горами, через которые не переходил ни один человек. Боюсь, моя крошка, что тебе придется остаться с нами. Глаза Элли наполнились слезами. Добрые жевуны очень огорчились и тоже заплакали, утирая слезы голубыми носовыми платочками. Жевуны сняли шляпы и поставили их на землю, чтобы бубенчики своим звоном не мешали им рыдать.
- А вы совсем-совсем не поможете мне? - грустно спросила Элли у волшебницы.
- Ах да, - спохватилась Виллина, - я совсем забыла, что моя волшебная книга при мне. Надо посмотреть в нее: может быть, я там что-нибудь вычитаю полезное для тебя...
Виллина вынула из складок одежды крошечную книжечку величиной с наперсток. Волшебница подула на нее и на глазах удивленной и немного спуганной Элли книга начала расти, расти и превратилась в громадный том. Он был так тяжел, что старушка положила его на большой камень. Виллина смотрела на листы книги и они сами переворачивались под ее взглядом.
- Нашла, нашла! - воскликнула вдруг волшебница и начала медленно читать: - "Бамбара, чуфара, скорики, морики, турабо, фурабо, лорики, ерики... Великий волшебник Гудвин вернет домой маленькую девочку, занесенную в его страну ураганом, если она поможет трем существам добиться исполнения их самых заветных желаний, пикапу, трикапу, ботало, мотало..."
- Пикапу, трикапу, ботало, мотало... - в священном ужасе повторили жевуны.
- А кто такой Гудвин? - спросила Элли.
- О, это самый великий мудрец нашей страны, - прошептала старушка. - Он могущественнее всех нас и живет в Изумрудном городе.
- А он злой или добрый?
- Этого никто не знает. Но ты не бойся, разыщи три существа, исполни их заветные желания и волшебник Изумрудного города поможет тебе вернуться в твою страну!
- Где Изумрудный город?
- Он в центре страны. Великий мудрец и волшебник Гудвин сам построил его и управляет им. Но он окружил себя необычайной таинственностью и никто не видал его после постройки города, а она закончилась много-много лет назад.
- Как же я дойду до Изумрудного города?
- Дорога далека. Не везде страна хороша, как здесь. Есть темные леса со страшными зверями, есть быстрые реки - переправа через них опасна...
- Не поедете ли вы со мной? - спросила девочка.
- Нет, дитя мое, - ответила Виллина. - Я не могу надолго покидать Желтую страну. Ты должна идти одна. Дорога в Изумрудный город вымощена желтым кирпичом и ты не заблудишься. Когда придешь к Гудвину, проси у него помощи...
- А долго мне придется здесь прожить, сударыня? - спросила Элли, опустив голову.
- Не знаю, - ответила Виллина. - Об этом ничего не сказано в моей волшебной книге. Иди, ищи, борись! Я буду время от времени заглядывать в мою волшебную книгу, чтобы знать как идут твои дела... Прощай, моя дорогая!
Виллина наклонилась к огромной книге, и та тотчас сжалась до размеров наперстка, и исчезла в складках мантии. Налетел вихрь, стало темно, и, когда мрак рассеялся, Виллины уже не было: волшебница исчезла. Элли и жевуны задрожали от страха, и бубенчики на шляпах маленьких людей зазвенели сами собой.
Когда все немного успокоились, самый смелый из жевунов, их старшина, обратился к Элли:
- Могущественная фея! Приветствуем тебя в Голубой стране! Ты убила злую Гингему и освободила жевунов!
Элли сказала:
- Вы очень любезны, но тут ошибка: я не фея. И ведь вы же слышали, что мой домик упал на Гингему по приказу волшебницы Виллины...
- Мы этому не верим, - упрямо возразил старшина жевунов.
- Мы слышали твой разговор с доброй волшебницей, ботало, мотало, но мы думаем, что и ты могущественная фея. Ведь только феи могут разъезжать в своих домиках, и только фея могла освободить нас от Гингемы, злой волшебницы Голубой страны. Гингема много лет правила нами и заставляла нас работать день и ночь...
- Она заставляла работать нас день и ночь! - хором сказали жевуны.
- Она приказывала нам ловить пауков и летучих мышей, собирать лягушек и пиявок по канавам. Это были ее любимые кушанья...
- А мы, - заплакали жевуны. - Мы очень боимся пауков и пиявок!
- О чем же вы плачете? - спросила Элли. - Ведь все это прошло!
- Правда, правда! - Жевуны дружно рассмеялись и бубенчики на их шляпах весело зазвенели.
- Могущественная госпожа Элли! - заговорил старшина.
- Хочешь стать нашей повелительницей вместо Гингемы? Мы уверены, что ты очень добра и не слишком часто нас будешь наказывать!
- Нет! - возразила Элли, - я только маленькая девочка и не гожусь в правительницы страны. Если вы действительно хотите помочь мне, дайте возможность исполнить ваши самые заветные желания!
- У нас было единственное желание избавиться от злой Гингемы, пикапу, трикапу! Но твой домик - крак! крак! - раздавил ее, и у нас больше нет желаний!.. - сказал старшина.
- Тогда мне нечего здесь делать. Я пойду искать тех у кого есть желания. Только вот башмаки у меня уж очень старые и рваные - они не выдержат долгого пути. Правда, Тотошка? - обратилась Элли к песику.
- Конечно, не выдержат, - согласился Тотошка. - Но ты не горюй, Элли, я тут неподалеку видел кое-что и помогу тебе!
- Ты?! - удивилась девочка.
- Да, я! - с гордостью ответил Тотошка и исчез за деревьями. Через минуту он вернулся с красивым серебряным башмачком в зубах и торжественно положил его у ног Элли. На башмачке блестела золотая пряжка.
- Откуда ты его взял? - изумилась Элли.
- Сейчас расскажу! - отвечал запыхавшийся песик, скрылся и вернулся с другим башмачком.
- Какая прелесть! - восхищенно сказала Элли и примерила башмачки - они как раз пришлись ей по ноге, точно были на нее сшиты.
- Когда я бегал на разведку, - важно начал Тотошка, - я увидел за деревьями большое черное отверстие в горе...
- Ай-ай-ай! - в ужасе закричали жевуны. - Ведь это вход в пещеру злой волшебницы Гингемы! И ты осмелился туда войти?..
- А что тут страшного? Ведь Гингема-то умерла! - возразил Тотошка.
- Ты, должно быть, тоже волшебник! - со страхом молвил старшина; все другие жевуны согласно закивали головами и
бубенчики под шляпами дружно зазвенели.
- Вот там-то, войдя в эту, как вы ее называете, пещеру, я увидел много смешных и странных вещей, но больше всего мне понравились стоящие у входа башмачки. Какие-то большие птицы со страшными желтыми глазами пытались помешать мне взять эти башмачки, но разве Тотошка испугается чего-нибудь, когда он хочет услужить своей Элли?
- Ах ты, мой милый смельчак! - воскликнула Элли и нежно прижала песика к груди. - В этих башмачках я пройду без устали сколько угодно...
- Это очень хорошо, что ты надела башмачки злой Гингемы, - перебил ее старший жевун. - Кажется, в них заключена волшебная сила, потому что Гингема надевала их только в самых важных случаях. Но какая это сила, мы не знаем... И ты все-таки уходишь от нас, милостивая госпожа Элли? - со вздохом спросил
старшина. - Тогда мы принесем тебе пищи на дорогу...
Жевуны ушли и Элли осталась одна. Она нашла в домике кусок хлеба и съела его на берегу ручья, запивая прозрачной холодной водой. Затем она стала собираться в далекий путь, а Тотошка бегал под деревом и старался схватить сидящего на нижней ветке крикливого пестрого попугая, который все время дразнил его. Элли вышла из фургона, заботливо закрыла дверь и написала на ней мелом: "Меня нет дома"! Тем временем вернулись жевуны. Они натащили столько еды, что Элли хватило бы ее на несколько лет. Здесь были бараны, связанные гуси и утки, корзины с фруктами...
Элли со смехом сказала:
- Ну куда мне столько, друзья мои?
Она положила в корзину немного хлеба и фруктов, попрощалась с жевунами и смело отправилась в дальний путь с веселым Тотошкой. Неподалеку от домика было перепутье: здесь расходились несколько дорог. Элли выбрала дорогу, вымощенную желтым кирпичом и бодро зашагала по ней. Солнце сияло, птички пели, и маленькая девочка, заброшенная в удивительную чужую страну, чувствовала себя совсем неплохо. Дорога была огорожена с обеих сторон красивыми голубыми изгородями, за которыми начинались возделанные поля. Кое-где виднелись круглые домики. Крыши их были похожи на остроконечные шляпы жевунов. На крышах сверкали хрустальные шарики. Домики были выкрашены в голубой цвет. На полях работали маленькие мужчины и женщины, они снимали шляпы и приветливо кланялись Элли. Ведь теперь каждый жевун знал, что девочка в серебряных башмачках освободила их страну
от злой волшебницы, опустив свой домик - крак! крак! - прямо ей на голову. Все жевуны, которых встречала Элли на пути, с боязливым удивлением смотрели на Тотошку и слыша его лай, затыкали уши. Когда же веселый песик подбегал к кому-нибудь из жевунов, тот удирал от него во весь дух: в стране Гудвина совсем не было собак. К вечеру, когда Элли проголодалась и подумывала, где провести ночь, она увидела у дороги большой дом. На лужайке
перед домом плясали маленькие мужчины и женщины. Музыканты усердно играли на маленьких скрипках и флейтах. Тут же резвились дети, такие крошечные, что Элли глаза раскрыла от изумления: они походили на кукол. На террасе были расставлены длинные столы с вазами, полными фруктов, орехов, конфет, вкусных пирогов и больших тортов. Завидев приближающуюся Элли, из толпы танцующих вышел красивый высокий старик (он был на целый палец выше Элли!) и с поклоном сказал:
- Я и мои друзья празднуем сегодня освобождение нашей страны от злой волшебницы. Осмелюсь ли просить могущественную фею убивающего домика принять участие в нашем пире?
- Почему вы думаете, что я фея? - спросила Элли.
- Ты раздавила злую волшебницу Гингему - крак! крак! - как пустую яичную скорлупу; на тебе ее волшебные башмаки; с тобой удивительный зверь, какого мы никогда не видали и по рассказам наших друзей, он тоже одарен волшебной силой... На это Элли не сумела ничего возразить и пошла за стариком, которого звали Прем Кокус. Ее встретили как королеву, и бубенчики непрестанно звенели, и были бесконечные танцы, и было съедено великое множество пирожных и выпито великое множество прохладительного, и весь вечер прошел так весело и приятно, что Элли вспомнила о папе и маме, только засыпая в
постели.
Утром после сытного завтрака, она спросила Кокуса:
- Далеко ли отсюда до Изумрудного города?
- Не знаю, - задумчиво ответил старик. - Я никогда не бывал там. Лучше держаться подальше от великого Гудвина, особенно, если не имеешь к нему важного дела. Да и дорога до Изумрудного города длинная и трудная. Тебе придется переходить через темные леса и переправляться через быстрые глубокие реки. Элли немного огорчилась, но она знала, что только великий Гудвин вернет ее в Канзас, и поэтому распрощалась с друзьями и снова отправилась в путь по дороге, вымощенной желтым кирпичом.
Страшила
Элли шла уже несколько часов и устала. Она присела отдохнуть у голубой изгороди, за которой расстилалось поле спелой пшеницы. Около изгороди стоял длинный шест, на нем торчало соломенное чучело - отгонять птиц. Голова чучела была сделана из мешочка, набитого соломой, с нарисованными на нем глазами и ртом, так что получалось смешное человеческое лицо. Чучело было одето в поношенный голубой кафтан; кое-где из прорех кафтана торчала солома. На голове была старая потертая шляпа, с которой были срезаны бубенчики, на ногах - старые голубые ботфорты, какие носили мужчины в этой стране. Чучело имело забавный и вместе с тем добродушный вид.
Элли внимательно разглядывала смешное разрисованное лицо чучела и удивилась, видя, что оно вдруг подмигнуло ей правим глазом. Она решила, что ей почудилось: ведь чучела никогда не мигают в Канзасе. Но фигура закивала головой с самым дружеским видом.
Элли испугалась, а храбрый Тотошка с лаем набросился на изгородь, за которой был шест с чучелом.
- Добрый день! - сказало чучело немного хриплым голосом.
- Ты умеешь говорить? - удивилась Элли.
- Научился, когда ссорился тут с одной вороной. Как ты поживаешь?
- Спасибо, хорошо! Скажи, нет ли у тебя заветного желания?
- У меня? О, у меня целая куча желаний! - И чучело скороговоркой начало перечислять: - Во-первых, мне нужны серебряные бубенчики на шляпу, во-вторых, мне нужны новые сапоги, в-третьих...
- Хватит, хватит! - перебила Элли. - Какое из них самое заветное?
- Самое-самое? - Чучело немного подумало. - Сними меня отсюда! Очень скучно торчать здесь день и ночь и пугать противных ворон, которые, кстати сказать совсем меня не боятся!
- Разве ты не можешь сойти сам?
- Нет, в меня сзади воткнули кол. Если бы ты вытащила его из меня, я был бы тебе очень благодарен!
Элли наклонила кол и, вцепившись обеими руками в чучело стащила его.
- Чрезвычайно признателен! - пропыхтело чучело, очутившись на земле. - Я чувствую себя прямо новым человеком. Если бы еще получить серебряные бубенчики на шляпу, да новые сапоги!
Чучело заботливо расправило кафтан, стряхнуло с себя соломинки и, шаркнув ножкой по земле, представилось девочке:
- Страшила!
- Что ты говоришь! - не поняла Элли.
- Я говорю: Страшила. Это так меня назвали: ведь я должен пугать ворон. А тебя как зовут?
- Элли.
- Красивое имя! - сказал Страшила.
Элли смотрела на него с удивлением. Она не могла понять, как, чучело, набитое соломой и с нарисованным лицом, ходит и говорит. Но тут возмутился Тотошка и с негодованием воскликнул:
- А почему ты со мной не здороваешься?
- Ах, виноват, виноват! - извинился Страшила и крепко пожал песику лапу. - Честь имею представиться, Страшила!
- Очень приятно! А я Тото! Но близким друзьям позволительно звать меня Тотошкой!
- Ах, Страшила, как я рада, что исполнила самое заветное твое желание! - сказала Элли.
- Извини, Элли, - сказал Страшила, снова шаркнув ножкой, - но я, оказывается, ошибся. Мое самое заветное желание - получить мозги!
- Мозги!?
- Ну да, мозги. Очень неприятно, когда голова у тебя набита соломой...
- Как же тебе не стыдно обманывать? - с упреком спросила Элли.
- А что значит - обманывать? Меня сделали только вчера и я ничего не знаю...
- Откуда же ты узнал, что у тебя в голове солома, а у людей - мозги?
- Это мне сказала одна ворона, когда я с ней ссорился.
Дело, видишь ли, Элли, было так. Сегодня утром поблизости от меня летала большая взъерошенная ворона и не столько клевала пшеницу, сколько выбивала из нее на землю зерна. Потом она нахально уселась на мое плечо и клюнула меня в щеку. "Кагги-карр! - насмешливо прокричала ворона. - Вот так
чучело! Толку-то от него ничуть! Какой это чудак-фермер думал, что мы, вороны, будем его бояться?.." Ты понимаешь, Элли, я страшно рассердился и изо всех сил пытался заговорить. И какова была моя радость, когда это мне удалось. Но, понятно, у меня сначала выходило не очень складно. "Пш... пш... пшла... прочь, гадкая! - закричал я. - Нс... нс... Не смей клевать меня! Я прт... шрт... я страшный!" - Я даже сумел ловко сбросить ворону с плеча, схватив ее за крыло рукой. Ворона, впрочем, ничуть не смутилась и принялась нагло клевать колосья прямо передо мной. "Эка, удивил, - сказала она. - Точно я не знаю,
что стране Гудвина и чучело сможет заговорить, если сильно захочет! А все равно я тебя не боюсь! С шеста ведь ты не слезешь!" - "Пшш... пшш... пшла! Ах, я несчастный, - чуть не зарыдал я. - И правда, куда я годен? Даже поля от ворон уберечь не могу". При всем своем нахальстве, эта ворона была, по-видимому, добрая птица, - продолжал Страшила. - Ей стало меня жаль. "А ты не печалься так! - хрипло сказала она мне. - Если бы у тебя были мозги в голове, ты был бы как все люди! Мозги - единственная стоящая вещь у вороны... И у человека!" Вот так-то я и узнал, что у людей бывают мозги, а у меня их нет. Я весело закричал: "эй-гей-гей-го! Да здравствуют мозги! Я себе обязательно их раздобуду!" Но ворона очень капризная птица, и сразу охладила мою радость. "Кагги-карр!... - захохотала она. - Коли нет мозгов, так и не будет! Карр-карр!..." И она улетела, а вскоре пришли вы с Тотошкой, - закончил трашила свой рассказ. - Вот теперь, Элли, скажи: можешь ты дать мне мозги?
- Нет, что ты! Это может сделать разве только Гудвин в Изумрудном городе. Я как раз сама иду к нему просить, чтобы он вернул меня в Канзас, к папе и маме.
- А где это Изумрудный город и кто такой Гудвин?
- Разве ты не знаешь?
- Нет, - печально ответил Страшила. - Я ничего не знаю. Ты ты же видишь, я набит соломой и у меня совсем нет мозгов.
- Ох, как мне тебя жалко! - вздохнула девочка.
- Спасибо! А если я пойду с тобой в Изумрудный город, Гудвин обязательно даст мне мозги?
- Не знаю. Но если великий Гудвин и не даст тебе мозгов, хуже не будет, чем теперь.
- Это верно, - сказал Страшила. - Видишь ли, - доверчиво продолжал он, - меня нельзя ранить, так как я набит соломой. Ты можешь насквозь проткнуть меня иглой, и мне не будет больно. Но я не хочу, чтобы люди называли меня глупцом, а разве без мозгов чему-нибудь научишься?
- Бедный! - сказала Элли. - Пойдем с нами! Я попрошу Гудвина помочь тебе.
- Спасибо! - ответил Страшила и снова раскланялся. Право, для чучела, прожившего на свете один только день, он был удивительно вежлив.
Девочка помогла Страшиле сделать первые два шага, и они вместе пошли в Изумрудный город по дороге, вымощенной желтым кирпичом.
Сначала Тотошке не нравился новый спутник. Он бегал вокруг чучела и обнюхивал его, считая, что в соломе внутри кафтана есть мышиное гнездо. Он недружелюбно лаял на Страшилу и делал вид, что хочет его укусить.
- Не бойся Тотошки, - сказала Элли. - Он не укусит тебя.
- Да я и не боюсь! Разве можно укусить солому? Дай я понесу твою корзинку. Мне это нетрудно: я ведь не могу уставать. Скажу тебе по секрету, - прошептал он на ухо девочке своим хрипловатым голосом, - есть только одна вещь на свете, которой я боюсь.
- О! - воскликнула Элли. - Что же это такое? Мышь?
- Нет! Горящая спичка!!!
Через несколько часов дорога стала неровной. Страшила часто спотыкался. Попадались ямы. Тотошка перепрыгивал через них, а Элли обходила кругом. Но Страшила шел прямо, падал и растягивался во всю длину. Он не ушибался. Элли брала его за руку, поднимала, и Страшила шагал дальше, смеясь над своей неловкостью.
Потом Элли подобрала у края дороги толстую ветку и предложила ее Страшиле вместо трости. Тогда дело пошло лучше, и походка Страшилы стала тверже.
Домики попадались все реже, плодовые деревья совсем исчезли. Страна становилась малонаселенной и угрюмой. Путники уселись у ручейка. Элли достала хлеб и предложила кусочек Страшиле, но он вежливо отказался.
- Я никогда не хочу есть. И это очень удобно для меня. Элли не настаивала и отдала кусок Тотошке; песик жадно проглотил его и стал на задние лапки, прося еще.
- Расскажи мне о себе, Элли, о своей стране, - попросил Страшила.
Элли долго рассказывала о широкой канзасской степи, где летом все так серо и пыльно и все совершенно не такое, как в этой удивительной стране Гудвина.
Страшила слушал внимательно.
- Я не понимаю, почему ты хочешь вернуться в свой сухой и пыльный Канзас.
- Ты потому не понимаешь, что у тебя нет мозгов, - горячо ответила девочка. - Дома всегда лучше!
Страшила лукаво улыбнулся.
- Солома, которой я набит, выросла на поле, кафтан сделал портной, сапоги сшил сапожник. Где же мой дом? На поле, у портного или у сапожника?
Элли растерялась и не знала что ответить. Несколько минут она сидела молча.
- Может быть, теперь ты мне расскажешь что-нибудь? - спросила девочка.
Страшила взглянул на нее с упреком:
- Моя жизнь так коротка, что я ничего не знаю. Ведь меня сделали только вчера, и я понятия не имею, что было раньше на свете. К счастью, когда хозяин делал меня, он прежде всего нарисовал мне уши, и я мог слышать, что делается вокруг. У хозяина гостил другой жевун, и первое, что я услышал, были его
слова: "А ведь уши-то велики!" - "Ничего! В самый раз!" - ответил хозяин и нарисовал мне правый глаз.
И я с любопытством начал разглядывать все, что делается вокруг, так как - ты понимаешь - ведь я в первый раз смотрел на мир.
"Подходящий глазок" - сказал гость. - Не пожалел голубой краски!"
"Мне кажется, другой вышел немного больше", - сказал хозяин, кончив рисовать мой второй глаз.
Потом он сделал мне из заплатки нос и нарисовал рот, но я не умел еще говорить, потому что не знал, зачем у меня рот. Хозяин надел на меня свой старый костюм и шляпу, с которой ребятишки срезали бубенчики. Я был страшно горд, и мне казалось, что выгляжу, как настоящий человек.
"Этот парень будет чудесно пугать ворон", - сказал фермер. "Знаешь что? Назови его Страшилой!" - посоветовал гость и хозяин согласился. Дети фермера весело закричали: "Страшила! Страшила! Пугай ворон!" Меня отнесли на поле, проткнули шестом и оставили одного. Было скучно висеть, но слезть я не мог. Вчера птицы еще боялись меня, но сегодня уже привыкли. Тут я и познакомился с доброй вороной, которая рассказала мне про мозги. Вот было бы хорошо,
если бы Гудвин дал их мне...
- Я думаю, он тебе поможет, - подбодрила его Элли.
- Да, да! Неудобно чувствовать себя глупцом, когда даже вороны смеются над тобой.
- Идем! - сказала Элли, встала и подала Страшиле корзинку.
К вечеру путники вошли в большой лес. Ветви деревьев спускались низко и загораживали дорогу, вымощенную желтым кирпичом. Солнце зашло и стало совсем темно.
- Если увидишь домик, где можно переночевать, скажи мне, - попросила Элли сонным голосом. - Очень неудобно и страшно идти в темноте.
Скоро Страшила остановился.
- Я вижу справа маленькую хижину. Пойдем туда?
- Да, да! - ответила Элли. - Я так устала!..
Они свернули с дороги и скоро дошли до хижины. Элли нашла в углу постель из мха и сухой травы и сейчас же уснула, обняв рукой Тотошку. А Страшила сидел на пороге, оберегая покой обитателей хижины. Оказалось, что Страшила караулил не напрасно. Ночью какой-то зверь с белыми полосками на спине и на черной свиной мордочке попытался проникнуть в хижину. Скорее всего, его привлек запах съестного из Эллиной корзинки, но Страшиле показалось, что Элли угрожает большая опасность. Он, затаившись, подпустил врага к самой двери (враг этот был молодой барсук, но этого Страшила, конечно не знал). И когда барсучишка уже просунул в дверь свой любопытный нос, принюхиваясь к соблазнительному запаху, Страшила стегнул его прутиком по жирной спине. Барсучишка взвыл, кинулся в чащу леса, и долго еще слышался из-за деревьев его обиженный визг... Остаток ночи прошел спокойно: лесные звери поняли, что у хижины есть надежный защитник. А Страшила, который никогда не уставал и никогда не хотел спать, сидел на пороге, пялил глаза
в темноту и терпеливо дожидался утра.
Спасение железного Дровосека
Элли проснулась. Страшила сидел на пороге, а Тотошка гонял в лесу белок.
- Надо поискать воды, - сказала девочка.
- Зачем тебе вода?
- Умыться и попить. Сухой кусок не идет в горло.
- Фу, как неудобно быть сделанным из мяса и костей! - задумчиво сказал Страшила. - Вы должны спать, и есть, и пить. Впрочем, у вас есть мозги, а за них можно терпеть всю эту кучу неудобств. Они нашли ручеек, и Элли с Тотошкой позавтракали. В корзинке оставалось еще немного хлеба. Элли собралась идти обратно в хижину, но тут послышался стон.
- Что это? - спросила она со страхом.
- Понятия не имею, - отвечал Страшила. - Пойдем, посмотрим. Стон раздался снова. Они стали пробираться сквозь чащу. Скоро они увидели среди деревьев какую-то фигуру. Элли подбежала и остановилась с криком изумления. У надрубленного дерева с высоко поднятым топором в руках стоял человек, целиком сделанный из железа. Голова его, руки и ноги были прикреплены к железному туловищу на шарнирах; на голове вместо шапки была медная воронка, галстук на шее был железный. Человек стоял неподвижно, с широко раскрытыми глазами. Тотошка с яростным лаем попытался укусить ногу незнакомца и отскочил с визгом: он чуть не сломал зубы.
- Что за безобразие, ав-ав-ав! - пожаловался он. - Разве можно подставлять порядочной собаке железные ноги?..
- Наверно, это лесное пугало, - догадался Страшила.
- Не понимаю только, что оно здесь охраняет?
- Это ты стонал? - спросила Элли.
- Да... - ответил Железный Дровосек. - Уже целый год никто не приходит мне помочь...
- А что нужно сделать? - спросила Элли, растроганная жалобным голосом незнакомца.
- Мои суставы заржавели, и я не могу двигаться. Но, если меня смазать, я буду как новенький. Ты найдешь масленку в моей хижине на полке.
Элли с Тотошкой убежали, а Страшила ходил вокруг Железного Дровосека и с любопытством рассматривал его.
- Скажи, друг, - поинтересовался Страшила. - Год - это очень долго?
- Еще бы! Год - это долго, очень долго! Это целых триста шестьдесят пять дней!..
- Триста... шестьдесят... пять... - повторил Страшила.
- А что, это больше чем три?
- Какой ты глупый! - ответил Дровосек. - Ты, видно, совсем не умеешь считать!
- Ошибаешься! - гордо возразил Страшила. - Я очень хорошо умею считать!
- И он начал считать, загибая пальцы:
- Хозяин сделал меня - раз! Я поссорился с вороной - два! Элли сняла меня с кола - три! А больше со мной ничего не случилось, значит, дальше и считать незачем! Железный Дровосек так удивился, что даже не смог ничего возразить. В это время Элли принесла масленку.
- Где смазывать? - спросила она.
- Сначала шею, - ответил Железный Дровосек.
И Элли смазала шею, но она так заржавела, что Страшиле долго пришлось поворачивать голову Дровосека направо и налево, пока шея не перестала скрипеть.
- Теперь, пожалуйста руки!
И Элли стала смазывать суставы рук, а Страшила осторожно поднимал и опускал руки Дровосека, пока они стали действительно как новенькие. Тогда Железный Дровосек глубоко вздохнул и бросил топор.
- Ух, как хорошо! - сказал он. - Я поднял вверх топор, прежде чем заржаветь и очень рад, что могу от него избавиться. Ну, а теперь дайте мне масленку, я смажу себе ноги и все будет в порядке.
Смазав ноги так, что он мог свободно двигать ими, Железный Дровосек много раз поблагодарил Элли, потому что он был очень вежливым.
- Я стоял бы здесь до тех пор, пока не обратился бы в железную пыль. Вы спасли мне жизнь! Кто вы такие?
- Я Элли, а это мои друзья...
- Тото!
- Страшила! Я набит соломой!
- Об этом нетрудно догадаться по твоим разговорам, - заметил Железный Дровосек. - Но как вы сюда попали?
- Мы идем в Изумрудный город к великому волшебнику Гудвину и провели в твоей хижине ночь.
- Зачем вы идете к Гудвину?
- Я хочу, чтобы Гудвин вернул меня в Канзас, к папе и маме, - сказала Элли.
- А я хочу попросить у него немножечко мозгов для моей соломенной головы, - сказал Страшила.
- А я иду просто потому, что люблю Элли и потому, что мой долг - защищать ее от врагов! - сказал Тотошка.
Железный Дровосек глубоко задумался.
- Как вы полагаете, великий Гудвин может дать мне сердце?
- Думаю, что может, - отвечала Элли. - Ему это не труднее, чем дать Страшиле мозги.
- Так вот, если вы примете меня в компанию, я пойду с вами в Изумрудный город и попрошу великого Гудвина дать мне сердце. Ведь иметь сердце - самое заветное мое желание!
Элли радостно воскликнула:
- Ах, друзья мои, как я рада! Теперь вас двое, и у вас два заветных желания!
- Пойдем с нами, - добродушно согласился Страшила.
Железный Дровосек попросил Элли доверху наполнить маслом масленку и положить ее на дно корзинки.
- Я могу попасть под дождь и заржаветь, - сказал он. - И без масленки мне придется плохо...
Потом он поднял топор, и они пошли через лес к дороге, вымощенной желтым кирпичом.
Большим счастьем было для Элли и Страшилы найти такого спутника, как Железный Дровосек - сильного и ловкого. Когда Дровосек заметил, что Страшила опирается на корявую сучковатую дубину, он тотчас срезал с дерева прямую ветку и сделал для товарища удобную и крепкую трость. Скоро путники пришли к месту, где дорога заросла кустарником и стала непроходимой. Но Железный Дровосек заработал своим огромным топором и быстро расчистил путь.
Элли шла задумавшись и не заметила, как Страшила свалился в яму. Ему пришлось звать друзей на помощь.
- Почему ты не обошел кругом? - спросил Железный Дровосек.
- Не знаю! - чистосердечно ответил Страшила. - Понимаешь, у меня голова набита соломой, и я иду к Гудвину попросить немного мозгов.
- Так! - сказал Дровосек. - Во всяком случае мозги - не самое лучшее на свете.
- Вот еще! - удивился Страшила. - Почему ты так думаешь?
- Раньше у меня были мозги, - пояснил Железный Дровосек.
- Но теперь, когда приходится выбирать между мозгами и сердцем, я предпочитаю сердце.
- А почему? - спросил Страшила.
- Послушайте мою историю, и тогда вы поймете.
И, пока они шли, Железный Дровосек рассказывал им свою историю:
- Я дровосек! Став взрослым, я задумал жениться. Я полюбил от всего сердца одну хорошенькую девушку, а я тогда был еще из мяса и костей, как и все люди. Но злая тетка, у которой жила девушка, не хотела расстаться с ней, потому что девушка работала на нее. Тетка пошла к волшебнице Гингеме и пообещала ей набрать целую корзину самых жирных пиявок, если та расстроит свадьбу...
- Злая Гингема убита! - перебил Страшила.
- Кем?
- Элли! Она прилетела на убивающем домике и - крак! крак! - села волшебнице на голову.
- Жаль, что этого не случилось раньше! - вздохнул Железный Дровосек и продолжал: - Гингема заколдовала мой топор, он отскочил от дерева и отрубил мне левую ногу. Я очень опечалился: ведь без ноги я не мог быть дровосеком. Я пошел к кузнецу, и он сделал мне прекрасную железную ногу. Гингема
снова заколдовала мой топор, и он отрубил мне правую ногу. Я опять пошел к кузнецу. Девушка любила меня по прежнему и не отказывалась выйти за меня замуж. "Мы много сэкономим на сапогах и брюках!" - говорила она мне. Однако злая волшебница не успокоилась: ведь ей очень хотелось получить целую корзину пиявок. Я потерял руки, и кузнец сделал мне железные. Наконец топор отрубил мне голову, и я подумал, что мне пришел конец. Но об этом узнал кузнец и сделал мне отличную железную голову. Я продолжал работать, и мы с девушкой по-прежнему любили друг друга...
- Тебя, значит, делали по кускам, - глубокомысленно заметил Страшила. - А меня мой хозяин сделал зараз... - Самое худшее впереди, - печально продолжал Дровосек. - Коварная Гингема, видя, что у нее ничего не выходит, решила окончательно доконать меня. Она еще раз заколдовала топор, и он разрубил мое туловище пополам. Но, к счастью, кузнец снова узнал об этом, сделал железное туловище и прикрепил к нему на шарнирах мою голову, руки и ноги. Но - увы! - у меня не было больше сердца: кузнец не сумел его вставить. И мне подумалось, что я, человек без сердца, не имею права любить девушку. Я вернул моей невесте ее слово и заявил, что она свободна от своего обещания. Странная девушка почему-то этому совсем не обрадовалась, сказала, что любит меня, как прежде, и будет ждать, когда я одумаюсь. Что с ней теперь, я не знаю: ведь я не видел ее больше года...
Железный Дровосек вздохнул, и большие слезы покатились из его глаз.
- Осторожней! - в испуге вскричал Страшила и вытер ему слезы голубым носовым платочком. - Ведь ты сразу же заржавеешь от слез.
- Благодарю, мой друг! - сказал Дровосек, - я забыл, что мне нельзя плакать. Вода вредна мне во всех видах... Итак, я гордился своим новым железным телом и уже не боялся заколдованного топора. Мне страшна была только ржавчина, но я всегда носил с собой масленку. Только раз я позабыл ее, попал под ливень и так заржавел, что не мог сдвинуться с места, пока вы не спасли меня. Я уверен, что и этот ливень обрушила на меня коварная Гингема... Ах, как это ужасно - стоять целый год в лесу и думать о том, что у тебя совсем нет сердца! - С этим может сравниться только торчание на колу посреди пшеничного поля, - перебил его Страшила. - Но, правда, мимо меня ходили люди, и можно было разговаривать с воронами...
- Когда меня любили, я был счастливейшим человеком, - продолжал Железный Дровосек, вздыхая. - Если Гудвин даст мне сердце, я вернусь в страну жевунов и женюсь на девушке. Может быть, она все-таки ждет меня...
- А я, - упрямо сказал Страшила, - все-таки предпочитаю мозги: когда нет мозгов, сердце ни к чему.
- Ну, а мне нужно сердце! - возразил Железный Дровосек.
- Мозги не делают человека счастливым, а счастье - лучшее, что есть на земле. Элли молчала, так как не знала, кто из ее новых друзей
прав.
Элли в плену у людоеда
Лес становился глуше. Ветви деревьев, сплетаясь вверху, не пропускали солнечных лучей. На дороге, вымощенной желтым кирпичом, была полутьма. Шли до позднего вечера. Элли очень устала и Железный Дровосек взял ее на руки. Страшила плелся сзади, сгибаясь под тяжестью топора. Наконец становились на ночлег. Железный Дровосек сделал для Элли уютный шалаш из ветвей. Он и Страшила просидели всю ночь у входа в шалаш, прислушиваясь к дыханию девочки и охраняя ее сон. Утром снова двинулись в путь.
Дорога стала веселее: деревья опять отступили в стороны, и солнышко ярко освещало желтые кирпичи. За дорогой здесь, видимо, кто-то ухаживал: сучья и ветки, сбитые ветром, были собраны и аккуратно сложены по краям дороги. Вдруг Элли заметила впереди столб и на нем доску с надписью:
Путник, торопись! За поворотом дороги исполнятся все твои желания!!!
Элли прочитала надпись и удивилась.
- Что это? Я попаду отсюда прямо в Канзас, к маме и папе?
- А я, - подхватил Тотошка, - поколочу соседского Гектора, этого хвастунишку, который уверяет, что он сильнее
меня?
Элли обрадовалась, забыла обо всем на свете и бросилась вперед. Тотошка следовал за ней с веселым лаем. Железный Дровосек и Страшила, увлеченные все тем же интересным спором, что лучше - сердце или мозги, не заметили, что Элли убежала и мирно шли по дороге. Внезапно они услышали крик девочки и злобный лай Тотошки. Друзья устремились к месту происшествия и успели заметить, как среди деревьев мелькнуло что-то лохматое и темное и скрылось в чаще леса. Возле дерева лежал бесчувственный Тотошка, из его ноздрей текли струйки крови.
- Что случилось? - горестно спросил Страшила. - Должно быть, Элли унес хищный зверь...
Железный Дровосек ничего не говорил: он зорко всматривался вперед и грозно размахивал огромным топором. - Квирр... квирр... - вдруг раздалось насмешливое чоканье белки с верхушки высокого дерева. - Что случилось? Двое больших, сильных мужчин отпустили маленькую девочку, и ее унес людоед!
- Людоед? - переспросил Железный Дровосек. - Я не слыхал, что в этом лесу живет людоед.
- Квирр... квирр... каждый муравей в лесу знает о нем. Эх, вы! Не могли присмотреть за маленькой девочкой! Только черненький зверек смело вступился за нее и укусил людоеда, но тот так хватил его своей огромной ногой, что он, наверное, умрет...
Белка осыпала друзей такими насмешками, что им стало стыдно.
- Надо спасать Элли! - вскричал Страшила.
- Да, да! - горячо подхватил Железный Дровосек. - Элли спасла нас, а мы должны отбить ее у людоеда. Иначе я умру с горя... - и слезы покатились по щекам Железного Дровосека.
- Что ты делаешь! - в испуге закричал Страшила, вытирая ему слезы платочком. - Масленка у Элли!
- Если вы хотите выручить маленькую девочку, я покажу вам, где живет людоед, хотя очень его боюсь, - сказала белка. Железный Дровосек бережно уложил Тотошку на мягкий мох и сказал:
- Если нам удастся вернуться, мы позаботимся о нем... - И он повернулся к белке: - Веди нас! Белка запрыгала по деревьям, друзья поспешили за ней. Когда они зашли в глубь леса, показалась серая стена. Замок людоеда стоял на холме. Его окружала высокая стена, на которую не вскарабкалась бы и кошка. Перед стеной был ров наполненный водой. Утащив Элли, людоед поднял перекидной мост и запер на два засова чугунные ворота. Людоед жил один. Прежде у него были бараны, коровы и лошади и он держал много слуг. В те времена мимо замка в Изумрудный город часто проходили путники. Людоед нападал на них и съедал. Потом жевуны узнали о людоеде и движение по дороге прекратилось. Людоед принялся опустошать замок: сначала съел баранов,
коров и лошадей, потом добрался до слуг и съел всех, одного за другим. Последние годы людоед прятался в лесу, ловил неосторожного кролика или зайца и съедал его всего с кожей и костями. Людоед страшно обрадовался, поймав Элли и решил устроить себе настоящий пир. Он притащил девочку в замок, связал и положил на кухонный стол, а сам принялся точить большой нож.
"Клинк... клинк..." - звенел нож. А людоед приговаривал:
- Ба-га-ра! Знатная попала добыча! Уж теперь полакомлюсь вволю, ба-га-ра!
Людоед был так доволен, что даже разговаривал с Элли:
- Ба-га-ра! А ловко я придумал повесить доску с надписью! Ты думаешь, я действительно исполню твои желания? Как бы не так! Это я нарочно сделал, заманивать таких простаков, как ты! Ба-гар-ра! Элли плакала и просила у людоеда пощады, но он не слушал и продолжал точить нож. "Клинк... клинк... клинк..."
И вот людоед занес над девочкой нож. Она в ужасе закрыла глаза. Однако людоед опустил руку и зевнул. - Ба-га-ра! Устал я точить этот большой нож!Пойду-ка отдохну часок-другой. После сна и еда приятней. Людоед пошел в спальню и вскоре его храп раздался по всему замку и даже был слышен в лесу.
Железный Дровосек и Страшила в недоумении стояли перед рвом, наполненным водой.
- Я бы переплыл через воду, - сказал Страшила. - Но вода смоет мои глаза, уши и рот и я стану слепым, глухим и немым.
- А я утону, - проговорил Железный Дровосек. - Ведь я очень тяжел. Если даже и вылезу из воды, сейчас же заржавею, а масленки нет.
Так они стояли, раздумывая и вдруг услышали храп людоеда.
- Надо спасать Элли, пока он спит, - сказал Железный Дровосек. - Погоди, я придумал! Сейчас мы переберемся через ров.
Он срубил высокое дерево с развилкой на верхушке, и оно упало на стену замка и прочно легло на ней.
- Полезай! - сказал он Страшиле. - Ты легче меня. Страшила подошел к мосту, но испугался и попятился. Белка не выдержала и одним махом вбежала на стену.
- Квирр... квир... эх ты, трус! - крикнула она Страшиле.
- Смотри, как это просто делается! - Но, взглянув в окно замка, она даже ахнула от волнения. - Девочка лежит связанная на кухонном столе... Около нее большой нож... девочка плачет... Я вижу, как из ее глаз катятся слезы... Услышав такие вести, Страшила забыл опасность и чуть ли не быстрее белки взлетел на стену.
- Ох! - только и сказал он, увидев через окно кухни бледное лицо Элли, и мешком свалился во двор. Прежде чем он встал, белка спрыгнула ему на спину, перебежала двор, шмыгнула через решетку окна и принялась грызть веревку, которой была связана Элли. Страшила открыл тяжелые засовы ворот, опустил подъемный мост, и Железный Дровосек вошел во двор, свирепо вращая глазами и размахивая огромным топором. Все это он делал, чтобы устрашить людоеда, если тот проснется и выйдет во двор.
- Сюда! Сюда! - пропищала белка из кухни, и друзья бросились на ее зов. Железный Дровосек вложил острие топора в щель между дверью и косяком, нажал, и - трах! - дверь слетела с петель. Элли спрыгнула со стола, и все четверо - Железный Дровосек, Страшила, Элли и белка - побежали из замка в лес. Железный Дровосек в спешке так топал ногами по каменным плитам двора, что разбудил людоеда. Людоед выскочил из спальни, увидел, что девочки нет, и пустился в погоню. Людоед был невысок, но очень толст. Голова его походила на котел, а туловище - на бочку. У него были длинные руки, как у гориллы, а ноги обуты в высокие сапоги с толстыми подошвами. На нем был косматый плащ из звериных шкур. На голову вместо шлема людоед надел большую медную кастрюлю, ручкой назад, и вооружился огромной дубиной с шишкой на конце, утыканной острыми гвоздями. Он рычал от злости, и его сапожища грохотали: "Топ-топ-топ...", а острые зубы стучали: "Клац-клац-клац..." - Ба-гар-ра! Не уйдете, мошенники!..
Людоед быстро догонял беглецов. Видя, что от погони не убежать, Железный Дровосек прислонил испуганную Элли к дереву и приготовился к бою. Страшила отстал, ноги его цеплялись за корни, а грудью он задевал за ветки деревьев. Людоед догнал Страшилу, и тот вдруг бросился ему под ноги. Не ожидавший этого людоед кувырком перелетел через Страшилу. - Ба-гар-ра! Это еще что за чучело? Людоед не успел опомниться, как к нему сзади подскочил
Железный Дровосек, поднял огромный острый топор и разрубил людоеда пополам вместе с кастрюлей.
- Квирр... квирр... славно сделано! - восхитилась белка и поскакала по деревьям, рассказывая всему лесу о гибели свирепого людоеда.
- Очень остроумно! - похвалил Железный Дровосек Страшилу. - Ты не смог бы лучше свалить людоеда, если бы у тебя были мозги!
- Ты жестоко изранен! - испуганно сказала Элли.
- Пустяки! - добродушно возразил Страшила. - Надо зашить дырки. Он порвал мой костюм, и я боюсь, что из меня вылезет солома. Элли достала иголку с ниткой и принялась за дело. Пока она зашивала прорехи, из леса послышался слабый визг. Железный Дровосек бросился в чащу и через минуту принес Тотошку. Храбрый маленький песик опомнился от бесчувствия и полз по следу людоеда... Элли горячо благодарила друзей за их самоотверженность и
храбрость. Она взяла обессилившего Тотошку на руки и путники пошли через лес. Вскоре они добрались до дороги, вымощенной желтым кирпичом, и бодро двинулись к Изумрудному городу.
Встреча с трусливым Львом
В эту ночь Элли спала в дупле, на мягкой постельки из мха и листьев. Сон ее был тревожен: ей чудилось, что она лежит связанная, что людоед заносит над ней руку с огромным ножом. Девочка вскрикивала и просыпалась. Утром двинулись в путь. Лес был мрачен. Из-за деревьев доносился рев зверей. Элли вздрагивала от страха, а Тотошка, поджав хвостик, прижимался к ногам Железного Дровосека: он стал очень уважать его после победы над людоедом. Путники шли, тихо разговаривая о вчерашних событиях и радовались спасению Элли. Дровосек не переставал хвалить находчивость Страшилы.
- Как ловко ты бросился под ноги людоеду, друг Страшила! - говорил он. - Уж не завелись ли у тебя в голове мозги?
- Нет, солома... - отвечал Страшила, пощупав голову. Эта мирная беседа была прервана громовым рычанием. На дорогу выскочил огромный лев. Одним ударом он подбросил Страшилу в воздух; тот полетел кувырком и упал на краю дороги, распластавшись, как тряпка. Лев ударил Железного Дровосека лапой, но когти заскрипели по железу, а Дровосек от толчка сел и воронка слетела у него с головы. Крохотный Тотошка смело бросился на врага. Громадный зверь разинул пасть, чтобы проглотить собачку, но Элли смело выбежала вперед и загородила собой Тотошку.
- Стой! Не смей трогать Тотошку! - гневно закричала она. Лев замер в изумлении.
- Простите, - оправдывался Лев. - Но я ведь не съел его...
- Однако ты пытался. Как тебе не стыдно обижать слабых! Ты просто трус!
- А... а как вы узнали, что я трус? - спросил ошеломленный Лев. - Вам кто-нибудь сказал?..
- Сама вижу по твоим поступкам!
- Удивительно... - сконфуженно проговорил Лев. - Как я не стараюсь скрыть свою трусость, а дело все-таки выплывает наружу. Я всегда был трусом, но ничего не могу с этим поделать! - Подумать только, ты ударил бедного, набитого соломой Страшилу!
- Он набит соломой? - спросил Лев, удивленно глядя на Страшилу.
- Конечно, - ответила Элли, еще рассерженная на Льва. - Понимаю теперь, почему он такой мягкий и такой легонький, - сказал лев. - А тот, второй, - тоже набитый?
- Нет, он из железа.
- Ага! Недаром я чуть не поломал об него когти. А что это за маленький зверек, которого ты так любишь?
- Это моя собачка, Тотошка.
- Она из железа или набита соломой?
- Ни то, ни другое. Это настоящая собачка, из мяса и костей!
- Скажи, какая маленькая, а храбрая! - изумился Лев.
- У нас в Канзасе все собаки такие! - с гордостью молвил Тотошка.
- Смешное животное! - сказал Лев. - Только такой трус, как я, и мог напасть на такую крошку...
- Почему же ты трус? - спросила Элли, с удивлением глядя на громадного Льва.
- Таким уродился. Конечно, все считают меня храбрым: ведь лев - царь зверей! Когда я реву - а я реву очень громко, вы слышали - звери и люди убегают с моей дороги. Но если бы слон или тигр напал на меня, я бы испугался, честное слово! Хорошо еще, что никто не знает, какой я трус, - сказал Лев, утирая
слезы пушистым кончиком хвоста. - Мне очень стыдно, но я не могу переделать себя.
- Может быть, у тебя сердечная болезнь? - спросил Железный Дровосек.
- Возможно, - согласился трусливый Лев.
- Счастливый! А у меня так и сердечной болезни не может быть: у меня нет сердца.
- Если бы у меня не было сердца, - задумчиво сказал Лев.
- Может быть я и не был бы трусом.
- Скажи пожалуйста, а ты когда-нибудь дерешься с другими львами? - поинтересовался Тотошка.
- Где уж мне. Я от них бегу, как от чумы, - признался Лев.
- Фу! - насмешливо фыркнул песик. - Куда же ты после этого годен?
- А у тебя есть мозги? - спросил Льва Страшила.
- Есть, вероятно. Я их никогда не видел.
- Моя голова набита соломой, и я иду к великому Гудвину просить немножечко мозгов, - сказал Страшила.
- А я иду к нему за сердцем, - сказал Железный Дровосек.
- А я иду к нему просить, чтобы он вернул нас с Тотошкой в Канзас...
- Где я сведу счеты с соседским щенком, хвастунишкой Гектором, - добавил песик.
- Гудвин такой могущественный? - удивился Лев.
- Ему это ничего не стоит, - ответила Элли.
- В таком случае, не даст ли он мне смелости?
- Ему это так же легко, как дать мне мозги, - заверил Страшила.
- Или мне сердце, - прибавил Железный Дровосек.
- Или вернуть меня в Канзас, - закончила Элли.
- Тогда примите меня в компанию, - сказал трусливый Лев.
- Ах, если бы я мог получить хоть немного смелости... Ведь это мое заветное желание!
- Я очень рада! - сказала Элли. - Это третье желание и если исполнятся все три, Гудвин вернет меня на родину. Идем с нами...
- И будь нам добрым товарищем, - сказал Дровосек. - Ты будешь отгонять от Элли других зверей. Должно быть, они еще трусливее тебя, раз бегут от одного твоего рева.
- Они трусы, - проворчал Лев. - Да я-то от этого не становлюсь храбрее.
Путешественники двинулись дальше по дороге, и Лев пошел величавым шагом рядом с Элли. Тотошке и этот спутник сначала не понравился. Он помнил, как Лев хотел проглотить его. Но скоро он привык к нему и они сделались большими друзьями.
Саблезубые тигры
В этот вечер шли долго и остановились ночевать под развесистым деревом. Железный Дровосек нарубил дров и развел большой костер, около которого Элли чувствовала себя очень уютно. Она и друзей пригласила разделить это удовольствие, но Страшила решительно отказался, ушел от костра подальше и внимательно следил, чтобы ни одна искорка не попала на его костюм.
- Моя солома и огонь - такие вещи, которые не могут быть соседями, - объяснил он. Трусливый Лев тоже не пожелал приблизится к костру.
- Мы, дикие звери, не очень-то любим огонь, - сказал Лев. - Теперь, когда я в твоей компании, Элли, и может быть, и привыкну, но сейчас он меня еще слишком пугает... Только Тотошка, не боявшийся огня, лежал на коленях у Элли, щурил на костер свои маленькие глаза и наслаждался его теплом. Элли по братски разделила с Тотошкой последний кусок хлеба.
- Что я буду теперь есть? - спросила она, бережно собирая крошки.
- Хочешь, я поймаю в лесу лань? - спросил Лев. - Правда, у вас, людей, плохой вкус, и вы предпочитаете жареное мясо сырому, но ты можешь поджарить его на углях.
-

Ураган
Среди обширной канзасской степи жила девочка Элли. Ее отец фермер Джон, целый день работал в поле, мать Анна хлопотала по хозяйству. Жили они в небольшом фургоне, снятом с